В Украине пока не обнаружено значительных месторождений алмазов, хотя земля наша буквально усеяна микроскопическими частицами «царя камней». Их добыча не оплатится — слишком дорого. Вот и едут наши геологи в Африку. Часто рискуют и остаются ни с чем. Почему?

Виктор Подвысоцкий мало похож на кабинетного ученого. Именитый житомирянин более тридцати лет посвятил поиску алмазов. Из них около десяти лет провел в экспедициях. Он искал эти камни в тундре, саванне и джунглях, бывал на стихийных алмазных базарах в Танзании, не раз мог стать жертвой междоусобиц, не утихающих на Черном континенте, трижды переболел малярией. Виктор Тодосьевич долго работал в Анголе, затем в Гвинее, и вот уже собирается вылетать в Зимбабве. Вот что он рассказал газете о своей работе:

Стопроцентный экстрим

— Я летел в Гвинею через Париж. Был октябрь, красивая европейская осень. И вот самолет приземлился в аэропорту Конакри. Открылся люк, я вышел на трап и… оказался в русской бане — влажно и жарко. Запах распаренных трав, листвы и цветов — у Африки свои, особые, довольно приятные ароматы. Дома, когда за окном снег, иногда вспоминается этот запах, и какая-то струнка начинает петь в душе.

Ранее я побывал в Анголе, жил на стойбище племени мушимба. Работать было очень тяжело — стопроцентный экстрим. По саванне мы перемещались на джипах, а когда надо было спуститься к речке с заболоченными берегами, грузили наш инвентарь (мешки, лотки, сита и тазы) себе на спину и топали пару километров через заросли гигантской слоновьей травы. В Анголе после гражданской войны осталось много минных полей, поэтому был постоянный риск подорваться.

В Гвинее жил в непроходимых джунглях. Под ногами — скользкая глина. Тридцатиградусная жара при стопроцентной влажности. Ни малейших намеков на цивилизацию. Мы с российским геологом Владимиром Черенковым работали в настоящей глуши. Ехали до тех пор, пока можно было ехать. Затем разгружались в деревне, которая еще имела какую-то связь с большим миром, нанимали носильщиков и по узкой тропке, не более 30 сантиметров в ширину, углублялись в джунгли. То карабкались вверх по скользкой глине, то съезжали вниз по склону, нередко на пятой точке. Впереди шел проводник с мачете — прорубал нам проход. Замечу, Черенкову — больше 70 лет. Но это по паспорту. А душа и здоровье — молодого человека. Типичный геолог!

Вот, наконец, круглые хижины. Нас встречало все население деревни. Как пояснил переводчик, здесь никогда не видели белого человека. Взрослые глазели на нас, каждый считал своим долгом подойти и поздороваться. А дети плакали и прятались кто куда, наверное, думали, что мы чудовища.

Мы отпустили своих носильщиков и наняли новых. Между прочим, не только парни, но и девушки с удовольствием подряжались на работу. Взгромоздит такая мешок на голову и шествует походкой африканской принцессы. Аборигены были согласны за один доллар нести 25-килограммовый груз с инструментом, водой и провизией несколько десятков километров. И вообще, принимали нас как царственных особ, люди надеялись, что следом придет цивилизация: будут дороги, работа, школы и медицина.

В джунглях и курица сойдет за дичь

Наконец добрались до пункта назначения (тоже небольшое поселение), где нас уже ждали. Оказывается, в джунглях прекрасно работает местный телеграф: с помощью барабанов, расположенных на бамбуковых вышках, передается любая информация. Все как и тысячи лет назад. Разбили лагерь. Однако скоро стало ясно, что в палатках находиться абсолютно невозможно — душно. Так местные жители нам довольно быстро соорудили свои традиционные хижины из жердей, обмазанных глиной, крытые травой и лианами. Каждое утро спускались к реке брать пробы. Красота невероятная: лес и река плавают в густом, как молоко, тумане, птицы голосят, стоит этот терпкий аромат тропиков…

С местным народом мы легко нашли общий язык. Это абсолютно чистые душой люди, совершенно не испорченные цивилизацией. В их глазах легко прочитать все мысли. Обманывать и кривить душой не умеют. Но и проходу не дают. Надо бесконечно со всеми здороваться, что-то говорить… В городах обстановка намного хуже. В городке Кисидугу, где была наша штаб-квартира, очень скоро все узнали, что мы ищем алмазы. Мы могли стать добычей местных бандитов. Так что нас всегда и везде сопровождал охранник, вооруженный автоматом.

Из провизии мы взяли с собой консервы. Правда, рыбные там никудышные, а тушенка просто несъедобная. По максимуму грузились питьевой водой. Купить что-либо съедобное в деревенской лавке было нереально.

В поварихи наняли местную хозяюшку, но к ее стряпне так и не смогли привыкнуть. Она очень любила сдабривать рисовую похлебку толченым арахисом. Я раз двадцать просил ее не делать этого, женщина понимающе кивала головой и… делала по-своему. Как я мечтал о борще с пампушками! Когда удавалось купить у местных курицу, варили суп сами, знали, что если доверить столь ценный продукт нашей поварихе, половина мяса перекочует в ее желудок. Леса же в Гвинее дичью небогаты. Чтобы как-то компенсировать дефицит белка, мальчишки собирают личинок короедов и прочую нечисть. Что удивительно, и фруктов там очень мало. Кое-где растет авокадо, но почти все площади, пригодные для земледелия, заняты плантациями кофе.

Конечно, избежать тропических хворей не удалось. От многих делают прививки, а вот вакцины от малярии не существует. Ею я болел трижды: в Анголе, Гвинее и даже здесь, дома. Вероятно, в аэропорту Канакри подхватил. Вовремя начал лечение и, вроде бы, обошлось без последствий. А вот один мой французский коллега не сразу обратился к врачам и чуть не умер.

Три месяца я с Владимиром Черенковым провел в Гвинее. Нам надо было определить перспективность участков в плане промышленной добычи алмазов. Наши выводы не очень обрадовали заказчика: тамошние россыпи основательно испорчены «дикими» старателями, поэтому вкладывать средства смысла не имело.

Через Танзанию с сумкой, набитой долларами

В Танзании я побывал в качестве эксперта по алмазам. Моим заказчиком был украинский предприниматель, делающий свой бизнес в алмазной столице мира — Антверпене. Он решил прикупить камешков по дешевке непосредственно у старателей.

Прилетели мы в Дар-эс-Салам, оттуда наш путь лежал в Шиньянгу, городок, расположенный недалеко от озера Виктория. Возле этого городка находится одна из самых крупных кимберлитовых трубок в мире – Мвадуи. Вокруг нее копаются в земле старатели. Криминогенная обстановка в регионе, где пахнет алмазами и большими деньгами, очень непростая. А у моего заказчика в сумке 120 тысяч долларов. Несмотря на жару, у меня не раз пробегал холодок по телу.

Прибыли мы в деревню возле Шиньянги и начали торги. В одной хижине поставили на стол аппаратуру. Туда заходил старатель и предлагал товар. После определения качества алмазов бизнесмен либо покупал камень, либо нет.

Мушимба — дети природы

В Анголе я жил в племени мушимба. Очень красивая народность. И одежда у них потрясающая. Кроме набедренной повязки, никаких других нарядов не носят. Главное украшение — кожаные ушки в волосах, заплетенных в косички. Ну а в качестве то ли одежды, то ли макияжа наносится на все тело красная глина. Мужчины же делают себе набедренные повязки из сахарных мешков, которые в деревнях Анголы имеют огромную ценность. Это и переметная сума, и одежда, и кровельный материал. Торговля мешками процветает.
Мушимба — скотоводы и охотники. Главное их богатство — коровы.

В ангольскую экспедицию меня наняла одна австралийская компания. Наша бригада из пяти российских и украинских геологов сумела найти две кимберлитовые трубки. Одна из них, я уверен, алмазоносная. Однако самих камней мы не увидели. Дело в том, что нашедший месторождение имеет право на долю от добычи. Поэтому, как только мы обнаружили залежи, австралийцы с нами быстренько попрощались. «Прикарманить камешек может только тот, кто связан с криминалом»

Мы, геологи-алмазники, ищем не столько сами драгоценные камни, сколько их спутников. Это прежде всего пиропы — кроваво-красные гранаты. В кимберлитовых трубках их в тысячи раз больше, чем алмазов, значит, их легче обнаружить. Но и минералы случалось находить. Самая большая моя находка — кристалл размером с ноготь большого пальца, каратов этак на пять. Но прикарманить камешек соблазна не возникало: если ты не связан с криминалом, нелегально продать алмаз невозможно.

Алмаз — удивительный минерал. Он родился в недрах планеты на невероятных глубинах — от 200 до 300 километров — при высочайшем давлении. В таких условиях кристаллы углерода (а алмаз, как известно, чистый углерод с особой кристаллической решеткой) росли несколько миллионов лет. На поверхность Земли они попали через жерла древних вулканов. Застывшие выходы лавы с вкрапленными в них алмазами — это и есть те самые кимберлитовые трубки, на которые идет охота. Конечно, я бы очень обрадовался, если бы мне удалось найти в Украине алмазоносную трубку или богатую россыпь. Но хочу подчеркнуть, что торговать недрами — занятие неблагодарное. И пример Африки в этом смысле очень показателен. Так что главным ресурсом нашей страны должны стать, прежде всего, интеллект и высокие технологии.

 

Записал Виктор КОНЕВ, специально для «ВВ»


В тему «Богатыми ресурсами располагают самые бедные страны» Как рассказал корреспонденту «ВВ» доктор геолого-минералогических наук Виктор Подвысоцкий, мелкие камни (0,1–0,3 мм в поперечнике) есть по всей Украине. Но затраты на добычу микроскопических алмазов, которые можно использовать лишь как абразив, намного выше, чем их рыночная стоимость, поэтому никакой ценности они не представляют. — Если вдруг и найдутся крупные месторождения, это вовсе не значит, что страна станет богаче, — считает Виктор Тодосьевич. — Прямой зависимости между богатством недр страны и благосостоянием ее граждан, к сожалению, нет. Скажем, Гвинея, Центрально-Африканская Республика, Танзания, Ангола, да практически весь Черный континент располагают колоссальными природными ресурсами, включая золото и алмазы. Но это самые бедные страны планеты, за исключением ЮАР, Ботсваны и Намибии. А вот Израиль и Бельгия и без алмазных копей являются крупнейшими в мире экспортерами бриллиантов, и у них очень высокий уровень жизни. Так что наличие ресурсов — ничто, важно, кто и как ими распоряжается.